— Вот, смотри.
— Где?
— Рядом с тем высоким рыжим парнем.
— В очках?
— Видели его лицо?
— Видели его шрам?
Шепот преследовал Гарри с тех самых пор, как на следующий день он вышел из спальни. Студенты, стоявшие перед аудиториями, вставали на цыпочки, чтобы посмотреть на него, или возвращались в коридору, чтобы еще раз пройти мимо. Гарри очень хотелось, чтобы они прекратили, потому что он пытался найти дорогу в свой класс.
В Хогвартсе было сто сорок две лестницы: большие и широкие, узенькие и шаткие, те, что по пятницам вели куда-то в другое место, и те, у которых посередине исчезала ступенька, и ее ни в коем случае нельзя было забывать перепрыгнуть.
...полтергейст Пивз стоил двух запертых дверей и заколдованной лестницы вместе взятых, если встретиться с ним, опаздывая на урок. Он бросал на голову корзины с бумагой, вытягивал ковры из-под ног, швырялся кусочками мела или незаметно подкрадывался сзади, невидимый, хватал за нос и визжал: «По сопатке тебе!»
Еще хуже, чем Пивз, если это вообще возможно, оказался комендант Аргус Филч. Гарри и Рон умудрились разозлить его в первый же учебный день. Филч увидел, как они безуспешно пытаются открыть какую-то дверь — и, к несчастью, это оказался вход в тот самый запретный коридор на четвертом этаже. Он не поверил, что они просто заблудились, был совершенно уверен, что они лезут туда специально, и даже угрожал посадить их в подземелье, но, по счастью, от этой участи их спас проходивший мимо профессор Квиррелл.
У Филча была кошка по имени Миссис Норрис, костлявое, серовато-коричневое существо с огромными, как у самого Филча, глазами навыкате. Она патрулировала коридоры в одиночку. Но стоило нарушить хоть одно правило, отступить хоть на волосок, как она тут же убегала за Филчем, и тот, тяжело дыша, появлялся через пару секунд. Филч знал секретные проходы школы лучше, чем кто-либо другой (за исключением, быть может, близнецов Уизли), так что появлялся чуть ли не внезапнее привидений. Все студенты его ненавидели, а многие больше всего на свете мечтали отвесить Миссис Норрис хорошего пинка.
Три раза в неделю они ходили в стоявшие за замком теплицы изучать гербологию с кряжистой невысокой ведьмой — профессором Спраут, которая учила их ухаживать за разными странными растениями и грибами и рассказывала, для чего они нужны.
Профессор Биннс был уже очень стар, когда заснул перед камином в учительской, а на следующее утро отправился на урок уже без тела.
Профессор Флитвик, преподаватель чар, был очень маленьким, так что ему приходилось вставать на стопку книг, чтобы его было видно из-за стола. На самом первом уроке он провел перекличку и, когда дошел до имени Гарри, взволнованно пискнул и свалился под стол.
— Трансфигурация — это один из самых сложных и опасных видов магии, которому вы научитесь в Хогвартсе, — сказала она. — Если кто-то в моем классе будет баловаться, то выйдет отсюда и больше никогда не войдет. Вас предупредили.
С особым нетерпением все ждали первого урока по защите от Темных искусств, но уроки Квиррелла оказались довольно-таки нелепыми.
Гарри с большим облегчением понял, что не намного отстает от всех остальных. Многие студенты происходили из маггловских семей и, как и он, до получения письма и не догадывались, что они ведьмы и волшебники. Да и вообще, учиться пришлось столь многому, что даже у ребят вроде Рона не было серьезной форы.
Хедвиг пока еще ничего не приносила Гарри. Иногда она прилетала, чтобы цапнуть Гарри клювом за ухо и отъесть немного от его тоста, прежде чем отправиться спать на совиный чердак с другими школьными совами. В то утро, однако, она спикировала между мармеладом и сахарницей и бросила в тарелку Гарри письмо.
— Вы здесь, чтобы научиться тонкой науке и точному искусству зельеварения, — начал он. Говорил Снейп чуть громче шепота, но все слышали каждое слово: как и профессор Макгонагалл, Снейп умел поддерживать в классе тишину без всяких на то усилий. — Поскольку здесь почти не будет дурацких размахиваний волшебной палочкой, многие из вас даже и не поверят, что это магия. Я не жду, что вы по-настоящему поймете красоту медленно закипающего котла и мерцающего над ним пара, или изысканную силу жидкостей, которые проникают в вены, околдовывают разум, захватывают чувства... Я могу научить вас разливать по бутылкам славу, варить успех, даже закупоривать смерть — если, конечно, вы не такая же кучка болванов, какие мне обычно достаются.
— Поттер! — внезапно сказал Снейп. — Что я получу, если добавлю измельченный корень асфоделя к настойке полыни?
Измельченный корень чего к настойке чего? Гарри посмотрел на Рона, но тот недоумевал так же, как и он сам. Гермиона подняла руку.
— Не знаю, сэр, — ответил Гарри.
Снейп скривил губы в презрительной ухмылке.
— Тц-тц... слава явно не может заменить знаний.
На руку Гермионы он внимания не обратил.
— Давайте попробуем снова. Поттер, где бы вы стали искать, если бы я попросил вас найти безоар?
Гермиона вытянула руку так высоко, как могла, не поднимаясь с места, но вот Гарри вообще себе не представлял, что такое безоар. Он пытался не смотреть на Малфоя, Крэбба и Гойла, трясшихся от хохота.
— Не знаю, сэр.
— Думали, что вам вообще и книг открывать не придется, а, Поттер?
Гарри заставил себя смотреть прямо в холодные черные глаза. Он читал учебники, пока еще жил у Дерсли, но что, Снейп ждал, что он запомнит наизусть всю книгу «Тысяча волшебных растений и грибов»?
Снейп по-прежнему игнорировал Гермиону, трясшую рукой в воздухе.
— В чем разница между шлемником и волчьим корнем?
Гермиона вскочила и подняла руку чуть ли не потолка.
— Не знаю, — тихо ответил Гарри. — А вот Гермиона, по-моему, знает, может быть, вы ее спросите?
Кто-то засмеялся; Шеймус даже весело подмигнул Гарри. Снейп, однако, остался недоволен.
— Сядьте, — резко сказал он Гермионе. — К вашему сведению, Поттер, из асфоделя и полыни получается настолько сильное снотворное зелье, что его даже называют Напитком живой смерти. Безоар — это камень, который образуется в желудке козы; он спасет вас от большинства ядов. Что же касается шлемника и волчьего корня — это одно и то же растение, также известное как аконит. Так, а почему вы все это не записываете?
Все начали с громким шорохом искать перья и пергаменты. Снейп добавил, перекрывая шум:
— А за ваше нахальство, Поттер, с факультета Гриффиндор будет снят один балл.
Гарри вообще себе не представлял, что такое безоар.
...Он читал учебники, пока еще жил у Дерсли, но что, Снейп ждал, что он запомнит наизусть всю книгу «Тысяча волшебных растений и грибов»?
...подземелье заполнилось клубами ярко-зеленого дыма и громким шипением. Невилл умудрился растворить котел Шеймуса, превратив его в бесформенный комок свинца, а их зелье разлилось по каменному полу, прожигая дырки в обуви студентов. Через несколько мгновений весь класс вскочил на стулья, а Невилл, которого забрызгало зельем, когда котел растворился, стонал от боли; на его руках и ногах тут же вскочили огромные красные волдыри.
— Идиот! — прорычал Снейп, затем одним взмахом палочки заставил разлившееся зелье исчезнуть. — Вы что, добавили иглы дикобраза до того, как снять котел с огня?!
— А вы, Поттер, почему вы не сказали, чтобы он не добавлял иглы? Думали, что если он ошибется, то вы на его фоне будете лучше смотреться? Вы только что потеряли еще один балл для Гриффиндора.
Это было совсем уж нечестно, и Гарри даже открыл было рот, чтобы возразить, но Рон толкнул его ногой под столом.
— Не спорь, — пробормотал он. — Мне рассказывали, что Снейп бывает очень злобным.
Хагрид выглянул из приоткрывшейся двери.
— Подождите чуток, — сказал он. — Назад, Клык!
Он впустил их внутрь, с трудом удерживая за ошейник огромного немецкого дога.
Гарри сглотнул.
— А как именно распределяют по факультетам? — спросил он Рона.
— Наверное, какая-нибудь проверка. Фред сказал, что это очень больно, но, думаю, он шутил.
Тревожно оглядевшись, он увидел, что остальные тоже сильно испуганы.
Чтобы избежать множества пристальных взглядов, Гарри посмотрел вверх и увидел густо-черный потолок, усыпанный звездами. Потом он услышал шепот Гермионы:
— Он заколдован таким образом, чтобы выглядеть в точности как небо снаружи. Я читала об этом в «Истории Хогвартса».
— То есть нам просто нужно надеть шляпу?! — шепнул Рон Гарри. — Я убью Фреда! Он-то заливал про драку с троллем.
У Гарри еще сильнее заболел живот. Он вспомнил, как его выбирали в команды на физкультуре в прежней школе. Его всегда звали последним — не потому, что он не умел играть, а потому, что никто из ребят не хотел, чтобы Дадли подумал, что они хорошо относятся к Гарри.
Когда Гарри вышел вперед, по всему залу внезапно поползли перешептывания.
— Она сказала «Поттер»?
— Тот самый Гарри Поттер?
— Хм-м, — сказал ему в ухо тихий голос. — Трудно. Очень трудно. Довольно храбрый. Ума тоже не занимать. Талантливый, о да... и жажда проявить себя, вот это совсем интересно... Так куда же тебя отправить?
А в самом центре Главного стола в золотом кресле сидел Альбус Дамблдор. Гарри тут же узнал его по карточке из шоколадной лягушки, которую купил в поезде.
У Гарри отвисла челюсть. Тарелки перед ним наполнились едой. Он никогда не видел столько своей любимой еды на одном столе: ростбиф, жареную курицу, отбивные из свинины и баранины, колбасу, стейки в беконе, вареную картошку, жареную картошку, картошку фри, йоркширский пудинг, зеленый горошек, морковь, подливку, кетчуп и почему-то леденцы из перечной мяты.
Дерсли не морили Гарри голодом, но никогда не давали ему есть столько, сколько хотелось.
— Ну, меня вырастила бабушка, она ведьма, — сказал Невилл, — но в семье все думали, что я маггл. Двоюродный дедушка Элджи все пытался застать меня врасплох, чтобы я хоть как-то показал свою магию — однажды даже спихнул меня с пирса в Блэкпуле, я чуть не утонул, — но проявилось все, только когда мне было восемь. Дедушка Элджи пришел к нам на ужин и высунулся из окна на втором этаже, держа меня за ноги, но тут двоюродная бабушка Энид предложила ему безе, и он случайно меня отпустил. Но я отскочил от земли, перепрыгнул весь сад и приземлился на дороге. Они все остались довольны, бабушка даже расплакалась от счастья. Видели бы вы их лица, когда я пришел — они думали, что я, может быть, недостаточно волшебный, чтобы вернуться.
— Кто этот учитель, который разговаривает с профессором Квирреллом? — спросил он у Перси.
— О, ты уже знаешь Квиррелла? Неудивительно, что он так нервничает, это профессор Снейп. Он преподает зельеварение, хотя и не хочет — все знают, что он метит на место Квиррелла. Он жутко много знает про Темные искусства, этот Снейп.
И, наконец, должен предупредить вас, что в этом году вход в правый коридор на четвертом этаже запрещен для всех, кто не хочет умереть жестокой и болезненной смертью.
Гарри засмеялся, но его примеру последовали немногие.
— Он что, серьезно? — пробормотал он, обращаясь к Перси.
— Похоже на то, — хмурясь, ответил Перси. — Это странно, потому что обычно он объясняет нам, почему куда-то нельзя ходить — в лесу, например, полно опасных зверей.
Похоже, Гарри немного переел, потому что ему приснился очень странный сон. У него на голове был тюрбан профессора Квиррелла, и он говорил с ним — убеждал немедленно перевестись на Слизерин, потому что это его судьба. Гарри говорил тюрбану, что не хочет на Слизерин; тюрбан становился все тяжелее и тяжелее, он отчаянно пытался его снять, но тот лишь крепче сжимался у него на голове...
URL записи08.10.2016 в 12:16Пишет Сьюзен.:
Теперь я поняла, почему меня так бесят "авторки" и "профессорки".URL записи08.10.2016 в 10:03Пишет Neptune Lonely:
Всё по полочкам.URL записи08.10.2016 в 00:11Пишет Kitana Hammer:Я уже некоторое время страдаю от этих уродцев, проскальзывающих в текстах и в речи. Наконец-то нашлось толковое объяснение, почему это ерунда и не надо так.URL записи
"Столкнулась я тут лбами с радикально-феминистическим новоязом. В виде применения его сторонницей ко мне любимой слова "авторка". Нет, на выходе даже полезно оказалось: так меня этот словесный кадавр просто коробил, интуитивно, а тут я задумалась, проанализировала и поняла, почему и в чём на самом деле дело.
В русском языке, грубо говоря, некорневые морфемы (части слова) делятся на флексию (окончание) и аффиксы (приставки, суффиксы и некоторые более редкие варианты). Флексия собственного значения не имеет, она показывает только грамматические признаки: число там, падеж, род (его — не всегда, у слов "папа" и "мама" одно и то же окончание "а"). А вот аффиксы, кроме грамматического значения, имеют и собственную семантику: скажем, кош-ечк-а — это маленькая кошка, при-лечь — это лечь ненадолго. А еще в русском языке существует морфемная омонимия, интересное такое явление, о котором доморощенные реформаторы предпочитают не вспоминать. Правильно предпочитают, а то неудобно получается, картина мира сыпется с грохотом. А между тем всё равно по-ложить — это завершенное действие, а по-ходить — продолжающееся некоторое время; пре-большой — это очень большой, а пре-ставиться — пере-йти в мир иной; барабан-чик — маленький барабан, а лет-чик — тот, кто летает...
Дальше?
(с) Айриэн
вот, есть же умные люди, которые вовремя включают голову...
